История о легендарном материке Атлантида, рассказанная в платоновских диалогах "Тимей" и "Критий", имеет под собой реальную почву. Об этом говорят многочисленные свидетельства и научные факты - в частности, следы народа атлантов, обнаруженные в ходе изучения древних цивилизаций Центральной Америки и Средиземноморья.В этой публикации мы продолжаем серию статей, являющихся отрывками глав из книги Святослава Романова «Книга Атлантиды», вышедшей в 2007 году в издательстве Амфора.  В книге повествуется о поисках Атлантиды в античные времена и Средневековье. В ней собраны редкие артефакты, ценные свидетельства, уникальные записи мореплавателей, до деталей подтверждающие рассказ Платона. На основании изученных источников, вопреки "откровениям" представителей оккультно-эзотерической традиции, рассматриваются перспективы строго научного решения вопроса о существовании этого древнего материка, которые мы и продолжаем публиковать с разрешения ее автора Святослава Романова, петербургского историка и писателя, доктора философии и антропологии, преподающий в нескольких европейских вузах.

Родился Св. Романов в тех краях, где когда-то располагался старинный город Мангазея, и где ныне немногочисленные эзотерики и параисторики ищут следы исчезнувшей цивилизации Гипербореи. Закончив Санкт-Петербургский университет, в самый разгар перестройки он уехал на Запад, где и приобрел известность как представитель крайнего фундаментализма в атлантологии. Опубликовал несколько работ на английском и испанском языках. С 2000 г. появляются первые публикации на русском языке, и С. Романов приезжает с циклами лекций в Россию. В настоящее время  руководит подготовкой очередной глубоководной экспедиции на Азорских островах.

Вопросы Святославу Романову и отзывы о статьях Вы можете оставлять на нашем форуме или отправлять автору по адресу   Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

АРАБЫ И АТЛАНТИДА

Название этой главы: «Атлантида под сенью креста» означает лишь, что большинство сведений о землях в Атлантике или на другом ее берегу мы имеем от европейсих, христианских авторов. Между тем дважды в «атлантологию» вторгался исламский полумесяц. И это несмотря на то, что арабы, по общему мнению, считали Атлантический океан гиблым местом. («По этому-то морю [Атлантике] нет судоходства из-за мрака, застывшей воды, сложности фарватера и множества возможностей потерять ориентировку, не говоря уже о скудности приобретений, ждущих в конце столь длительного пути. Поэтому древние воздвигли на берегах моря и посреди него сооружения, предостерегающие смельчаков от совершения ложного шага», - так писал об Атлантике выдающийся арабский географ Бируни.)

Правда, говорить об арабах на северо-западе Африки, или в Испании не совсем верно. Собственно арабский субстрат при завоеваниях мусульманскими правителями этих земель был очень невелик. Вера Магомета поднимала порабощенные византийцами или вестготами народы, и уже они выступали в качестве проповедников Корана, действующих скорее саблей, чем словом.

Так называемые «арабские завоевания» в Северной Африке - это своеобразная «реконкиста» берберов, народностей издревле населявших Сахару и еще в I тыс. до н.э. вытесневших светловолосых и голубоглазых ливийцев (представителей «средиземноморской расы»). Затем они были покорены Карфагенянами, греко-македонянами (в Египте и Ливии), римлянами, вандалами, византийцами. После принятия «исламской идеи» они составили и ударную силу мусульманских ратей, и подавляющее большинство населения мусульманских государств, появившихся после распада Арабского халифата. Через некоторое время знатные берберы стали родоначальниками династий эмиров, халифов, султанов, правивших в Магрибе.

В Испании арабы так же составили меньшинство завоевателей. В основном туда переселились берберы из современных Мароко и Алжира, а в VIII-IX вв. - значительное число сирийцев, бежавших на запад от междоусобных войн (их часто путали с арабами).

Таким образом «инстинкт мореплавателя», свойственный еще Сабейским арабам, «исколесившим» Индийский океан (Не стоит забывать, что Арабский халифат был основан совсем не «морскими» арабами, а кочевниками Хиджаза), этим людям не был знаком. Они помнили античные рассказы об Атлантике, где корабль сталкивается с отмелями, скоплениями водорослей, ужасными животными и статуей Геракла, предупреждающей об опасностях плавания - и верили в них, наполняя повествования восточных географов своими страхами.

Однако дважды мусульманам удавалось преодолеть свою чрезмерную осторожность и решиться на рискованные предприятия.

Об одном из них рассказано в тексте великого арабского путешественника и географа Идриси (1100-1165 гг.), происходившего из Марокко и написавшего огромный труд с замысловатым восточным названием - «Развлечение истомленного в странствии по областям».(Здесь и ниже фрагменты из средневековых сочинений публикуются в большинстве случаев по изданию: Р. Хенениг. Неведомые земли. М. 1961.)

«Именно из Лиссабона смельчаки отправились в экспедицию, имевшую целью исследование океана и установление его границ... Недалеко от теплых источников в Лиссабоне до сих пор еще есть улица, носящая название улицы Смельчаков.

Вот как происходило это событие (Изображенное ниже путешествие имело место в первой четверти XII столетия.). Восемь близких родичей объединились, построили торговое судно и нагрузили его водой и провиантом в количестве, достаточном для многомесячного плавания. При первом же восточном ветре они вышли в море. Через 11 дней плавания они подошли к морю, волны которого испускали ужасающее зловоние и таили в себе многочисленные, трудно различимые рифы. Испугавшись возможной катастрофы, они изменили курс и в течение 12 дней плыли на юг, пока не достигли, Овечьего острова, где неисчислимые стада паслись без присмотра. Ступив на остров, они нашли бьющий из-под земли источник и невдалеке дикую смоковницу. Они поймали несколько овец и закололи их, но мясо оказалось таким горьким, что есть его было нельзя. Поэтому они, оставив себе только шкуры убитых овец, плыли еще 12 дней на юг и, наконец, увидели остров, который казался обитаемым и обрабатываемым. Они приблизились к этому острову, чтобы выяснить, кто его населяет. Их судно тотчас же окружило множество лодок, а самих мореходов забрали в плен и доставили в город, расположенный на берегу. Войдя в дом, они увидели высоких краснокожих мужчин, длинноволосых и почти безбородых, и женщин поразительной красоты. В течение трех дней их держали взаперти в одном из покоев этого дома. На четвертый же день к ним пришел человек, умевший говорить по-арабски, и спросил их, кто они такие, зачем прибыли и откуда родом. Они рассказали о всех своих приключениях, тот человек ободрил их и сообщил, что он - переводчик короля.

На следующий день их доставили к королю, который задал им те же вопросы, на которые они дали те же ответы, что и переводчику накануне: они рискнули пуститься в плавание по морю, чтобы узнать, в чем его своеобразие и каковы его дальние границы.

Услышав их речь, король разразился хохотом и сказал переводчику: «Скажи этим людям, что еще мой отец приказал нескольким рабам отправиться в плавание по этому морю и что они месяц спустя, проблуждав по его просторам, вынуждены были вернуться и отказаться от невыполнимого намерения, так как полностью исчезла видимость».

Затем король приказал переводчику заверить путешественников в его благосклонности, чтобы они составили себе о нем хорошее мнение, и преуспел в этом. Итак, они вернулись к месту своего заключения и оставались там до тех пор, пока не поднялся западный ветер. Тогда им завязали глаза, отвели на корабль и пустили блуждать по морю: «Мы плыли примерно три дня и три ночи,- рассказывали они,- потом мы пристали к какой-то земле, где нас высадили на берег реки со связанными за спиной руками и предоставили нашей судьбе. Там мы и оставались до захода солнца в очень жалком состоянии, так как веревки резали нам руки и затрудняли движения. Наконец, услышав человеческие голоса, мы принялись кричать и звать на помощь. Вскоре к нам приблизилось несколько местных жителей, которые нашли нас в жалком состоянии, развязали нам руки и обратились с вопросами, на которые мы отвечали рассказом о своих злоключениях. Это были берберы. Один из них спросил: «Знаете ли вы, какое расстояние отделяет вас от родины?» Получив отрицательный ответ, он добавил: «Между тем местом, где вы сейчас находитесь, и вашей родиной лежат два месяца пути».

Тогда глава мореплавателей сказал: «Ах!» Вот почему место это и поныне называется Асафи [видимо - Сафи в Марокко]»

Оценка этого путешествия в литературе по истории географии достаточно скромна: максимум, где могли побывать арабские авантюристы -на Канарских островах. Светлокожие гуанчи, как и любые светлокожие люди назывались арабами «краснокожими», опять же наличие переводчика с арабского свидетельствует, что острова находились в зоне контактов с населением Северной Африки. Наконец, до Марокко путешественники добрались с островов всего за трое суток.

Есть единственная неувязка, которая заставляет посмотреть на рассказ с иной стороны. Гуанчи не были мореплавателями! Хотя их культуру и нельзя назвать первобытной, трудно представить, чтобы какой-либо из их племенных вождей отправлял своих слуг (рабов) в путешествие ради удовлетворения географического любопытства.

Описание моря, «волны которого испускали ужасающее зловоние и таили в себе многочисленные, трудно различимые рифы» так же пытаются понять как рассказ о встрече мореплавателей со скоплением саргассовых водорослей, которое насторожило пугливых арабов. Конечно, такие скопления встречались, но все же они были не настолько большими, чтобы даже средневековый корабль не мог бы обогнуть их без излишних усилий. Из текста (если мы, все-таки, будем относитться к нему с доверием) скорее следует, что путешественники натолкнулись на рифы, на которых накапливались саргассовы водоросли. Поворот арабского корабля на юг означал, что продолжение пути на запад оказалось невозможно!

До какого места добрались путешественники? Одиннадцать дней пути - при благоприятном ветре - привели бы их к краю подводной возвышенности над которой возвышаются Азорские острова. Может быть, они натолкнулись на еще один след от уходящих под воду остатков Атлантиды?

Любопытно упоминание «овечьего острова». Когда ирландские мореплаватели упоминают овечьи острова (а происходит это очень часто), то первое, что приходит в голову - это отождествление их с Фарерским или Оркнейским архипелагами. На последних действительно издревле разводили овец; вполне возможно, что племена пиктов-овцеводов заселяли их еще до путешествий ирландских монахов. Но при таком отождествлении не обращают внимание на то, что острова, изображенные сказителями, должны лежать к западу или юго-западу от Ирландии, а не не северо-востоке! Следовательно в сагах, на которые мы ссылались, речь идет о другом месте в Атлантике.

Очень может быть, что арабы натолкнулись на те же Овечьи острова, что и ирландские подвижники, которые вполне могли добираться до вод на широте Азорских островов.

А если все-таки предположить, что «краснокожие, длинноволосые и почти безбородые» обитатели открытых «смельчаками» островов были не гуанчи, то сообщение окончательно становится загадочным. Описание прибытия путешественников на остров краснокожих напоминает ситуацию, которая могла бы разыграться на Антилах, или же на побережье Карибского моря, когда судно путников окружает множество лодок воинственных индейцев (длинноволосых и безбородых!), которые влекут их затем к своему вождю-касику.

Однозначно утверждать, что арабы на самом деле побывали именно на Канарах, у нас, таким образом, оснований нет. Доплыли ли они до Америки? Тоже трудно сказать.

Впрочем, внимательное изучение труда Идриси может привести к гипотезе, что он знал о существоании противолежащего материка.

Прежде всего наш источник утверждает, что в Атлантике существует 27 000 островов (!) - цифра, которая с одной стороны означает «очень много», а с другой она слишком конкретна, чтобы быть синонимом слова «мириады» (в последнем случае это было бы «10 000 или 100 000 островов»). Множество островов в Атлантике мы обнаружим лишь в Карибском бассейне, но ведь острова могли находиться и на месте гибели Аталантиды, например вдоль Срединно-атлантического хребта. В каких-то местах они могли представлять собой обширные отмели, усеянные рифами, оставлявшими впечатление тысяч островов.

Некоторые земли на западе океана Идриси описывает. Еще в XVIII веке немецкий ученый Г. Глас обратил внимание на один фрагмент из его книги. Идриси говорит о неком острове «Зале», лежащем на закатной стороне Атланики, следующее: «обитатели его не носят бород; их дыхание можно сравнить с дымом от горящего дерева». Поскольку речь идет не просто о дыме (например - от каменного угля, торфа, или из жерла вулкана), а дыме от горящего дерева, можно сделать вывод о склокнности жителей Залы к курению табака. Глас предположил, что арабский географ говорит здесь об индейцах Антильских островов или Мезоамерики.

Главным аргументом против этой гипотезы являлось утверждение, что «восемь смельчаков» не могли добраться до Американского континента, а кроме них ни о какой арабской экспедиции в Аталантике, предшествовашей жизни Идриси, мы не знаем.

Но обязательно ли было Идриси получать информацию от своих соплеменников? Испания была весьма оживленным местом в Европе; на ее торговых рынках сходились купцы из различных стран, а в университетах преподавли ученые разных исповеданий. Еврейские купеческие сообщества, многие из которых имели центр именно в арабско-береберских городах Испании, находили торговых агентов во всей Западной Европе. Какую-то информацию Идриси мог получить из Ирландии (вероятнее всего через вторые и даже третьи руки - что привело к мифологичности многих его описаний). Но, быть может, арабы получили определенные знания и через египетскую Александрию? Хотя именно на мусульман возлагается вина за гибель Александрийской библиотеки, в первые столетия существования мусульманской государственности исламские правители исповедовали веротерпимость и принимали на службу образованных язычников и христиан (особенно если последние принадлежади к конфессии, оппозиционной официальной религии в Византии или других европейсктих государствах). В течение длительного периода времени (до середины XIII столетия) арабская образованность превосходила европейскую христианскую. Именно арабы учили европейцев чтить Аристотеля, именно они преподавали католикам уроки логики и богословия. Какая-то информация о трансатлантических плаваниях финикийцев вполне могла сохраняться в Египте, а затем отразиться в образах, которыми пользовался Идриси.

НЕГРИТЯНСКАЯ ЭСКАДРА В АТЛАНТИКЕ

В самом начале XIV столетия произошло еще одно событие, подтверждающее, что исследовательский дух был свойственен не только европейцу. Удивительно, но героями нашего повествования становятся люди расы, которая, казалось бы, была совершенно не склонна к мореплаванию.

В XIII веке в среднем течении реки Нигер сложилась огромная и богатая негритянская держава, известная как империя Мали. Возглавляли ее султаны из династии Кейта, исповедовавшие ислам. Нельзя утверждать, что их знания о внешнем мире были ограниченными: арабские купцы и путешественники неоднократно посещали бассейны Нигера и Сенегала, в свою очередь султаны Мали совершали паломничества в Мекку.

Однако один из них оказался одержим удивительной идеей: достичь противоположного берега Атлантического Океана! Это совершенно не соответствует знаменитому «арабскому страху» перед Атлантикой - напомню, что в мусульманской культуре было распространено представление о западном море как крае мироздания. Можно предположить, что либо африканцы были лишены такого страха, либо султан, предпринявший плавание, был знаком с географическими преданиями о материке, окаймлявшем Атлантику с запада.

А, может быть, целью его плавания была вовсе не Америка?

Египетский ученый Ибн-Фадлаллах ал-Омари, живший в первой половине XIV века, составил обширное географическое и политическое описание по преимуществу мусульманских государств, в котором привел следующий рассказ малийского султана Мусы, совершившего паломничество в Мекку и по пути посетившего Каир:

«Мы происходим из рода, в котором чин правителя передается по наследству. И вот предшествовавший мне государь решил, что нет ничего невозможного в том, чтобы убедиться в наличии противоположного берега у моря ал-Мухит [Атлантический океан]. Одержимый этой мыслью и направляемый желанием доказать свою правоту, он приказал снарядить несколько сотен судов, набрал для них команды и также присоединил к ним много других судов, снабженных золотом, съестными припасами и водой в таком изобилии, что все это могло обеспечить команду на многие годы пути. При отплытии он обратился к капитанам со следующей речью: «Не возвращайтесь, прежде чем вы не достигнете крайнего предела океана или прежде чем не будут исчерпаны ваши съестные припасы или питьевая вода».

Они отплыли и долго отсутствовали; прошло много времени, но никто не возвращался. Наконец вернулось одно судно. Мы спросили кормчего этого судна, что же случилось. Он ответил: «Государь, мы долго плыли, пока не встретили мощного течения, подобного реке. Я шел последним за другими судами. Все суда, шедшие впереди, продолжали плавание, но едва подошли к этому месту, как начали исчезать одно за другим, и мы так и не узнали, что же с ними случилось. Я же не захотел оказаться во власти этого водоворота и потому вернулся».

Султан не пожелал поверить этому сообщению и не одобрил поведения командира. Затем он приказал снарядить две тысячи судов, из которых одна половина была предназначена для него самого и его спутников, а другая - для припасов и питьевой воды. Он доверил мне правление и со своими спутниками вышел в море ал-Мухит.

При таких обстоятельствах мы видели его и остальных путешественников в последний раз. Я остался неограниченным властелином государства.»

Путешествие отца султана Мусы является настолько выдающимся предприятием, что европейская наука, особенно наука XX столетия, приложила немало усилий для того, чтобы превратить весь этот рассказ в анекдот о чудаковатом африканском самодуре, избравшем диковинный способ суицида.

Немецкая «научная критика» (Гумбольдт, Хенинг) обнаруживает аргумент, который должен, по ее мнению убедить нас в невозможности трансатлантического путешествия африканцев в принципе. Народы Западной Африки, по сообщениям европейцев, которые, начиная с XV столетия, совершали плавания по направлению к мысу Доброй Надежды, не имели парусных судов. Максимальное, на что был способен «африканский дух» - это создание рыболовных суденышек и каботажное плавание на весельных лодках. Хенинг даже предположил, что султан Мали отправил в рискованное путешествие речные суда, приспособленные лишь к условиям Нигера. Рассказ об огромном потоке, в котором исчезли корабли первой экспедиции кажется ему байкой, подтверждающей фантастический характер всего сообщения.

Однако, прежде всего, не стоит преувеличивать незнакомство жителей Мали с морем. Мы знаем теперь, что к началу XIV века это государство контролировало низовья Нигера. Португальцы оказались в районе Гвинейского залива уже после распада империи Мали, в эпоху гегемонии на западе Африки державы Сонгаи. Однако центр интересов данного государства лежал значительно севернее, на границах с арабо-берберскими владениями Сахары и Магриба. Его владения просто не достигали низовьев Нигера. Близ побережья находился ряд небольших государств, занятых междоусобными войнами, а не развитием мореплавания.

Образованные султаны Мали, знавшие о кораблестроении, видевшие парусные корабли на Средиземном, Красном морях могли попытаться создать и свой собственный флот. Впрочем, цифры, приведенные в своем рассказе Мусой, говорят, что суда действительно были небольшими; их строительство не стало для «инженеров» Мали необычным делом. Могли ли эти «эскадры» удалиться от берегов Африки на сколько-нибудь значительное расстояние?

Выше шла уже речь о появлении эскимосских лодок на побережье Норвегии и даже Северного моря. В ХХ столетии неоднократно совершались попытки пересечь Атлантический океан, в том числе и на обычных лодках, без паруса. Как мы понимаем теперь, все дело в небольшой доле везения, а так же в том, совпадает ли предполагаемый маршрут плавания с океанскими течениями и ветрами.

Если мореплаватели из Мали, выйдя из дельты Нигера, продвинулись на юго-запад примерно до уровня экватора, то здесь их могло подхватить Южно-экваториальное течение, а так же пассаты, которые совершенно точно не дали бы путешественникам возможности повернуть назад. Летом (я использую этот термин «с точки зрения» северного полушария) северные потоки Южно-экваториального течения поворачивает обратно, образуя петлю, затухающую вдали от побережий Южной Америки и Африки. Зимой же океанские воды направлены в сторону северо-восточного побережья Бразилии, а затем - Карибского бассейна. Мы имеем ряд почти прямых подтверждений того, что африканские мореплаватели добирались до этих районов!( Понятно, что океанические течения едва ли буквально походят на тот поток, который видел кормчий вернувшегося из первой экспедиции судна. Тем не менее перед нами явно преувеличенное описание действия пассатов, или пассатов вместе с экваториальным течением, или же какого-то явления, которое потрясло видевших его настолько, что единственный образ, который пришел на ум свидетелям, - образ реки, текущей посреди океана и уносящей корабли в бездну.)

В 1509 г. испанский конкистадор Бальбоа обнаружил на юго-востоке современной Панамы (область Дарьенского перешейка) индейцев, имевших «африканскую» пигментацию кожи и внешне похожих на «мавров». Один из известнейших историков испанской конкисты Франсиско Гомара в своей «Истории Индий» однозначно признал этих туземцев за выходцев с Африканского континента. Позже в Бразилии обнаружили  «почти мавретанское» племя шаруа, причем произошло это еще до начала завоза в Латинскую Америку масс черных невольников. К негритянским корням, вероятно, восходил облик племени джамаси во Флориде и чернокожих карибов на некоторых Антильских островах.

В XIX-XX веках эти сообщения, естественно, были пересмотрены критически, как и большинство сообщений о наличии следов различных рас в антропологическом типе обитателей Нового Света. К этой теме я буду возвращаться не раз, но сейчас нам важно не то, достиг ли отец султана Мусы Америки, и не являются ли негро-индейцы Дарьенского перешейка потомками его спутников, а ответ на вопрос, что за землю искал этот государь?

«Противоположный берег у моря ал-Мухит» - это вовсе не обязательно континент, подобный Великой Суше Платона или Плутарха. Многие плавания на Запад в Средние века вызывались уверенностью, что в Атлантике находятся богатейшие острова и даже обширные земли. Страсть к путешествиям лишь тогда совмещается с царственным положением, когда ей не противоречит государственная выгода (именно так, например, было с Генрихом Мореплавателем).

Видимо султан Мали искал нечто вроде «Атлантического Эльдорадо», сообщения о котором могли прийти к нему не только от средиземноморских (арабских, христианских) источников, но и из местных преданий. Даже если предприятие его закончилось неудачей и негритянская армада на самом деле канула в Лету посреди Атлантического Океана, все это предприятие было вызвано уверенностью:

ЧТО-ТО ТАМ ЕСТЬ!

ОСТРОВ АНТИЛИЯ

На глобусе Мартина Бехайма, составленном около 1492 г., изображен остров, расположенный к западу от Канарского архипелага. Рядом с ним находится следующая надпись:

«В 734 г. от Рождества Христова, после того как всю Испанию уже завоевали африканские язычники(Имеется в виду завоевание большей части Иберийского полуострова арабо-берберскими армиями), был заселен вышеописанный остров Антилия, названный Семь городов, архиепископом из Порту, в Португалии, с шестью епископами и другими христианами - мужчинами и женщинами, которые бежали из Испании на корабле, со скотом, имуществом и скарбом. Примерно в 1414 г. побывал там последний корабль из Испании.»

Названия «Антилия», перенесенное после плаваний Колумба на острова, лежащие близ Америки, возникло еще в Средние века, по крайней мере во второй половине XIV века. Римский папа Урбан IV (1378-1389 гг.) обладал дубликатом генографической карты Птолемея, на которой был изображен остров Антилия, рядом с которым было приписано: «Тот остров Антилия был некогда найден лузитанцами [то есть португальцами (Лузитания - древнее название Португалии)], но сколько потом его не искали, снова найти не смогли." Что обозначает "Антилия", сказать трудно. Одни исследователи ищут корни этого слова в Италии, другие - в арабских текстах. Интересно мнение Гумбольдта, считающее это слово португальским и обозначающим либо "то, что напротив острова", либо "остров напротив".

Хенинг, прада, считает все сообщения об острове Семи городов или Семи епископов традиционной для средневековых географических сочинений ошибкой (непонятно только, почему авторы прошлых столетий с упорством, достойным лучшего применения, ошибались?), вызванной взятием в 1415 г. португальцами крепости Сеуты на севере Марокко. Горы под названием "Семь братьев", господствовавшие над Сеутой по мнению Хенинга стали названием всей занятой ими территории, о которой португальцы сообщили в Европе. Поскольку же во многих языках словом "остров" обозначался также и полуостров (Сеута расположена на полуострове), то название гор "Семь братьев" отчего-то вначале стало названием всего захваченного "острова", затем было проассоциировано с "Семью монахами" (раз "братья" - значит монахи!), пока, ради красоты стиля не превратилось в "Семь епископов" и "Семь городов". С сообщением о карте Урбана IV Хенинг справляется с легкостью, полагая, что, поскольку рассказ об этой надписи относится к XVI веку, сама же карта до нас не дошла, то либо ее не было вовсе, либо же текст был внесен уже после смерти папы, в середине XV века, когда легенда от Антилии оказалась широко распространена.

При глубочайшем уважении, испытываемом мною по отношению к Хенингу, нельзя не отметить, что перед нами - восхитительнейший пример научной... изворотливости! Те факты, которые укладываются в схему, трактуются крайне вольно, все же что не нравится, попросту отброшено в сторону.

В самом факте эмиграции группы лузитанских христиан в 734 г. до н. э. после захвата Портус-Кале (так на римский лад тогда назывался город Порту) мусульманами нет ничего удивительного. Завоевательные походы арабов, несмотря на относительную религиозную толерантность их вождей, вызвали эмиграцию многих христиан из южного Средиземноморья. Плавание на запад? Почему бы и нет!

Единственным условием его могло стать знание о том, что в Атлантике можно найти пристанище. Даже при минимальном обмене информации в раннем Средневековье между странами Европы епископ приатлантического города должен был слышать о странствиях ирландских монахов. Источником сведений о заморских землях могли стать и рыбаки-баски, которые спустя некоторое время стали считаться одними из лучших мореходов в Европе (их потомки даже претендуют на то, что именно баски первыми открыли Ньюфаундленд и Лабрадор).

Антилия на картах XV столетия изображалась в виде ромба с рядом бухт, каждая из которых, очевидно, соответствовала какому-либо из городов. Ни один из известных нам островов в Атлантике не имеет подобной конфигурации.

Зато характер ромба, ориентированного по оси юго-запад - северо-восток с вытянутым юго-западным «хвостом» имеет возвышенность, на которой расположены Азорские острова! Вновь приходится возвращаться к вечному «если». Итак, если процесс опускания Атлантиды (точнее - ее остатков) еще продолжался, то что нам мешает назвать Антилией именно территорию будущего Азорского архипелага? Тогда перевод Антилии как «остров напротив» будет понятен, ибо Азоры расположены как раз напротив территории Лузитании (что в меньшей степени можно сказать о Мадейре и Канарах).

Насколько успешна была эмиграция лузитанских христиан, сказать трудно. Хотя Бехайм и утверждает, что связь Португалии с островом Семи городов прекратилась, эти земли искали много столетий - в том числе и в XV веке, с которого начались уже совсем не легендарные и «мифические» географические открытия.