История о легендарном материке Атлантида, рассказанная в платоновских диалогах "Тимей" и "Критий", имеет под собой реальную почву. Об этом говорят многочисленные свидетельства и научные факты - в частности, следы народа атлантов, обнаруженные в ходе изучения древних цивилизаций Центральной Америки и Средиземноморья.В этой публикации мы продолжаем серию статей, являющихся отрывками глав из книги Святослава Романова «Книга Атлантиды», вышедшей в 2007 году в издательстве Амфора.  В книге повествуется о поисках Атлантиды в античные времена и Средневековье. В ней собраны редкие артефакты, ценные свидетельства, уникальные записи мореплавателей, до деталей подтверждающие рассказ Платона. На основании изученных источников, вопреки "откровениям" представителей оккультно-эзотерической традиции, рассматриваются перспективы строго научного решения вопроса о существовании этого древнего материка, которые мы и продолжаем публиковать с разрешения ее автора Святослава Романова, петербургского историка и писателя, доктора философии и антропологии, преподающий в нескольких европейских вузах.

Родился Св. Романов в тех краях, где когда-то располагался старинный город Мангазея, и где ныне немногочисленные эзотерики и параисторики ищут следы исчезнувшей цивилизации Гипербореи. Закончив Санкт-Петербургский университет, в самый разгар перестройки он уехал на Запад, где и приобрел известность как представитель крайнего фундаментализма в атлантологии. Опубликовал несколько работ на английском и испанском языках. С 2000 г. появляются первые публикации на русском языке, и С. Романов приезжает с циклами лекций в Россию. В настоящее время  руководит подготовкой очередной глубоководной экспедиции на Азорских островах.

Вопросы Святославу Романову и отзывы о статьях Вы можете оставлять на нашем форуме или отправлять автору по адресу Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ИНДИЙСКОГО ОКЕАНА В АТЛАНТИЧЕСКИЙ.

Более всего поражает, что финикийские мореплаватели совершили путь вокруг Африки в направлении противоположном тому, по которому спустя две тысячи лет направятся португальцы. Хотя течения как раз благоприятствуют пути из Индийского океана в Атлантический, а не обратному, однако предприятие не известных нам по именам финикийских мореплавателей так и не было повторено в «исторические» времена ни арабами, «исходившими» большую часть Индийского океана, ни индонезийцами, заселившими Мадагаскар. (И это до сих пор остается одной из загадок в истории географических открытий).

Любой проект подобного рода основывается по крайней мере на географической гипотезе. Колумб искал на западе прямой путь в Индию, хотя и ошибся в расчетах при определении расстояния до нее. Магеллан обнаружил пролив, названный позднее в его честь потому, что карты начала XVI века предполагали наличие такого пролива.

Египетская цивилизация кажется нам заключенной, законсервированной в течение нескольких тысячелетий тесными рамками долины Нила. Подобное картина соответствует господствовашему более столетия воприятию жителей древних цивилизаций как неисправимых провинциалов, не видящих ничего далее своего носа. Однако астрономические наблюдения египтян или вавилонян доказывают, что это совсем не так. Астрономия и география не являются дисциплинами, противостоящими друг другу. Об этом свидетельствует уже древнейшее убеждение о тождестве того, что на небесах тому, что на земле. Одно приводилось древним человеком в согласие с другим.

Хотя мы знаем из письменных источников лишь о нескольких путешествиях египтян (например - знаменитое плавание царицы Хатшепсут в Пунт), есть немало свидетельств в пользу того, что исследовательские экспедиции - особенно вдоль побережья Красного моря и Восточной Африки - египтяне совершали еще во времена правлений первых династий объединенного государства, а, возможно, и в «темные» столетия (или тысячелетия) не известной нам истории Египта, предшествовашей его окончательному объединению на рубеже IV-III тыс. до н. э..  Между тем любое исследование вызвано некой информацией, которую в данном случае египтяне могли получать от торговцев, этих безвестных первооткрывателей большей части земного шара, или же из архивов, унаследованных благодаря возможным «доисторическим» контактам с цивилизацией Атлантиды.

Во всяком случае финикийцы плыли, зная о возможности попасть к Геракловым Столпам. К западу и юго-западу от последних их ожидали известные земли: финикийские владения в Иберии существовали уже несколько столетий.

Оставалось отдаться попутным (на всем протяжении плавания!) течениям и терпеливо ожидать, пока 25 000 км пути (!) останутся позади.

Способ путешествия, который применили финикийцы, использовавшие для плавания лишь летнее время, может быть связан не только со стремлением уберечь свои суда от зимних бурь, а также добыть пропитание на будущий год, но и с желанием разведать земли, мимо которых они плыли - прежде всего с точки изучения их экономических и торговых возможностей.

Чтобы завершить тему путешествий финикийцев, приведу еще одно свидетельство об их активности в водах Атлантики.

ЗЕМЛЯ ПОД ЗАПРЕТОМ

«Говорят, что по ту сторону Столбов Геракла карфагеняне обнаружили в океане необитаемый остров, богатый множеством лесов и судоходными реками и обладающий в изобилии плодами. Он находится на расстоянии нескольких дней пути от материка. Но когда карфагеняне стали регулярно посещать его и некоторые из них из-за плодородия почвы поселились там, то власти Карфагена запретили плавать туда под страхом смерти. Они истребили всех поселенцев, чтобы весть об острове не распространилась и толпа не могла бы устроить заговор против них самих, захватить остров и лишить [власти] карфегенян счастья владеть им.»

Вновь, как и во фрагментах Диодора Сицилийского или Подолина, говорится о колонии (в данном случае - карфагенян) посреди Атлантики.

Особого внимания заслуживает утверждение о том, что карфагенские власти решили держать местонахождение острова в тайне. Такое впечателние, дело здесь не только в желании сохранить свои доходы или уберечь город от резкого оттока населения. Карфагеняне столкнулись с чем-то, что заставило их ввести строжайшую цензуру на посещения новооткрытой земли. Возможно, это были следы Атлантиды, возможно же - источник информации, который оказался настолько важен, что власти города не пожалели собственных соплеменников... Можно строить одно предположение фантастичнее другого, отчаянно сожалея при этом, что карфагенские архивы исчезли после взятия города римлянами. Объем информации, которого мы оказались лишены, сравним с гибелью Александрийской библиотеки. Упорство Катона Старшего, твердившего о разрушении Карфагена, привело к тому, что целая культура оказалась потеряна для современных исследователей. Семнадцать дней, в течени которых горел Карфаген после решения Римского сената проклять и уничтожить саму память об этом городе, стали чем-то большим, чем акт мести за три длительные войны, чем предусмотрительное избавление от упорного торгового и политического соперника. В эти семнадцать дней погибла целая цивилизация.

Утрата архивов Карфагена тем более болезненна, что за полтора столетия до того были потеряны архивы Тира, одного из знаменитейших финикийских городов, взятого после тяжелой и кровопролитной осады Александром Македонским. Финикийские «библиотеки» (в сущности - арихивы, существовавшие при храмах) вообще часто либо находились на грани гибели, либо гибли: ведь такие города, как Тир, Библ или Сидон неоднократно оказывались под ударом иноземных завоевателей.

Я акцентирую на этом внимание прежде всего потому, что финикийцы, несомненно, были первой из средиземноморских наций, которую можно назвать морской. Существует странное заблуждение, рожденное открытием цивилизации Минойского Крита, и кочующее из одной книги в другую, - что именно критяне впервые проникли в Западное Средиземноморье и добрались до Геркулесовых Столпов. Финикийские города (Библ, Берит, Сидон) по крайней мере на тысячелетие старше минойской цивилизации, и вели они морскую торговлю уже в начале III тыс. до н. э. В течение двух с половиной тысячелетий они были морскими «глазами» Египета. Недаром один из наиболее почитаемых и древнейших богов финикийцев Хусор-и-Хусас считался не только создателем ремесел и навыков, необходимых для цивилизованной жизни, но, в первую очередь, слыл перовоткрывателем мореплавания! Военные армады для того и были нужны критским царям, чтобы вытеснять с торговых путей конкурентов (финикийских, а, возможно, и карийских (одно из племен, обитавших на юго-западе Малой Азии) ).

Итак, с утратой архивов Тира и Карфагена оказались потеряны и свидетельства о тех цивилизациях, с которыми финикийские, а затем пунические мореходы вступали в контакт, или следы которых они обнаруживали. «Замок», на котором они долгое время (если не тысячелетия) держали Гибралтарский пролив, привел к тому, что греческая и римская культуры, ставшие родоначальниками современной Европы, оказались отрезаны от информации о землях на западе, а мы - о путешествиях, совершавшихся этим предприимчивым народом.

Все дело в том, что история - это сама цензура! Мы считаем, что она открывает нам прошлое в максимально возможном объеме, но забываем, что историк принадлежит к определенной культуре, которая пришла на место предыдущей, которая по-своему видит смысл происходящего и которая - в первое время по крайней мере, - мало интересуется, что было с ее предшественницей. Культура должна созреть, прежде чем ее перестанут удовлетворять эпические предания, с которых начинались история всех известных нам народов (Гомер у греков, «Махабхарата» у индусов, «Сага о Нибелунгах» у германцев и т. д.). Однако когда проходит время и начинает формироваться вкус к исследованию прошлого, свидетельства погибших цивилизаций указываются утраченными.

Каждая новая цивилизация начинает историю заново. Не просто переписывает, а именно начинает! Так и поступили римляне по отношению к Карфагену. После 146 г. до н. э. изменилась сама суть происходящего. Финикийско-карфагенская, или, другими словами, пуническая культура, в течение тысячелетий связывавшая огромный географический ареал как торговая в первую очередь сила, оказалась сменена «континентальной» империей римлян, выбравших для себя иной, греческий образец устроения жизни.

В результате «морской» период истории средиземноморского человечества был вычеркнут из анналов, и современный человек сталкивается со странной «исторической глухотой» догреческих и доримских государств, которые, как кажется, не обращали внимания на бег времени и почти не интересовались миром вокруг них.

Однако «историческая глухота» Египта или Финикии - такое же заблуждение, как и их «географическая близорукость». Оно вызвано событиями III-II вв. до н. э., приведшими к падению Карфагенской империи. Рукописи горят - по крайней мере в нашем, человеческом мире. Знания утрачиваются. А намеки на древние знания египтян или ассирийцев, которые нам дают сами же древние греки и римляне, воспринимаются как мифы и фантазии только по той причине, что они не вписываются в современный образ мировой истории!

Это - почти инстинктивное отторжение, с которым справиться очень сложно. Особенно когда речь идет о «чистой» или «высокой» науке. Ведь именно то, что мы называем «наукой», является максимальным воплощением нашего видения мира, где все, противоречащее этому видению, понимается как ересь или безумие.

Как ни парадоксально, массовая культура в этом смысле легче смиряется с идеей, что могут быть и иные истории мира. В конце концов Атлантида, Лемурия, Шамбала - это что-то чуждое (нам, нашему образу истории). А раз чуждое, - значит волнующее, пугающее, привлекающее к себе внимание. Человека не изощренного в ученой методологии и не скованного ею легче встряхнуть и сказать: «Подумай!»

ПОСЛЕДОВАТЕЛИ ФИНИКИЙЦЕВ

«Закрытость» сведений о возможных морских путешествиях была, конечно, не абсолютной. Когда гегемоном на всем Ближнем Востоке стала древнеперсидская держава, финикийцы, освобожденые вместе с иудеями царем Киром Великим из Вавилонского пленения, стали верными помощниками персидских государей. Некоторые из описаний земли, которые мы находим в «Авесте», священной книге персов, исповедовавших зороастризм, наверняка составлялись с учетом сведений, сообщаемых финикийцами.

Но у нас есть и еще одно свидетельство о том, что персы пытались воспользоваться информацией своих новых подданных.

«Сатасп, сын Теаспия, из рода Ахеменидов, посланный объехать Ливию, не сумел этого сделать... он овладел насильно дочерью Зопира, Мегабизова сына, девственницей, за каковое преступление царь Ксеркс решил было распять его; однако мать Сатаспа, сестра Дария, испросила ему помилование и обещала сама наложить на него кару, более тяжкую, чем наказание царя, именно он обязан будет объехать кругом Ливию, пока на этом пути не войдет в Аравийский залив.

На таком условии Ксеркс сделал уступку. Сатасп прибыл в Египет, получил здесь корабль и египетских матросов и поплыл к Геракловым столбам. Выплывши на другую сторону, он обогнул оконечность Ливии, по имени Солоент, и направился дальше на юг.

Так в течение многих месяцев он проплыл значительную часть моря, но так как предстояло проплыть еще больше пройденного, он повернул назад и прибыл в Египет. Оттуда он направился к царю Ксерксу и сообщил ему, что очень далеко на море им пришлось плыть мимо страны, населенной маленького роста людьми, одевающимися в пальмовое платье, и каждый раз, как только они на корабле приближались к берегу, маленькие люди покидали свои города и убегали в горы. Со своей же стороны они, вошедши в их города, никого не обижали, только забирали с собой скот. Почему не объехали всей Ливии кругом, Сатасп объяснял тем, что судно его не могло идти дальше, так как было задержано мелью. Однако Ксеркс не поверил, что тот говорит правду, и велел его, как не исполнившего возложенного на него дела, пригвоздить к столбу, подвергши его таким образом раньше объявленному наказанию.»

Царь Ксеркс правил в 486-465 гг. до н. э.; при нем произошли самые знаменитые события греко-персидской войне: сражения при Фермопилах, Саламине, Платеях, Микале. Несмотря на победы, одержанные греками в этой войне, Ксеркс как был, так и остался могущественнейшим правителем в Средиземноморье и на Среднем Востоке. Для персов борьба с греками являлась хотя и болезенной, но периферийной проблемой. Тем не менее справляться с ней было необходимо. Поэтому до нас дошли смутные сообщения о контактах между Персией и Карфагенской державой, как раз в это время соперничавшей с сицилийскими греками (Геродот. «История». IV.43).

В тексте Геродота есть одно место, которое, как и в случае «Перипла Ганнона», делает его двусмысленным. Сатасп плыл на юг, при этом никак не кпоминается, что в какой-то момент побережье Африки поворачивает на восток. А далее, напоминаю, Геродот говорит: «очень далеко на море им пришлось плыть мимо страны...». Имел ли греческий историк (и его информатор) в виду, что Сатасп по-прежнему плыл вдоль берега Африки? Или же, как в случае с Ганноном, мы можем понять текст буквально, то есть предположить, что на широте Гвинейского залива Сатасп открыл землю, заселенную «цивилизованными пигмеями»?

Сатасп был не единственным, кто уже после подвига финикийцев пытался совершить путешествие вокруг Африки. Поскольку плавания вокруг Африки - далеко не главная для этой книги тема, я лишь кратко проясню сообщение Страбона.

Евдокс из Кизика (город на побережье Мраморного моря, связанный торговым и военно-политическим союзом с Египтом.) в последней четверти II в. до н. э. совершил по крайней мере четыре значительных плавания. Два из них имели место в Индийском океане. При помощи кормчего-индуса, используя пассаты он добрался до Индии не вдоль берега, но напрямую пересек океан. Во время второго плавания ему удалось обнаружить остатки корабля из испанского города Гадес на одном из островов близ восточного побережья Африки (может быть на Занзибаре?).

Заинтригованный тем фактом, что корабль из Атлантики оказался на противоположной стороне Ливии, Евдокс прибыл в Испанию и сумел собрать деньги для разведывательного плавания вдоль берегов Африки. Неизвестно, насколько далеко ему удалось проникнуть на юг. Вероятно в этот раз Евдокс не добрался до земель южнее Сенегала.

Для того, чтобы следующая попытка была более успешной, Евдокс попытался найти «спонсора». Таким едва не стал Богха, царь племени маврусиев, обитавшем в северном Марокко. Когда Евдокс понял, что его ожидания тщетны, ему удалось найти финансовую помощь в римской Испании, и именно там он снарядил последниюю свою экспедицию. Теперь уже невозможно узнать дальнейшую судьбу этого замечательного путешественника,  однако факт, что его экспедиции в Атлантике были вызваны находкой украшения с корабля жителей Гадеса в восточной Африке, свидетельствует о том, что некоторые города, связанные с историей финикийской колонизации (а Гадес был основан выходцами из Тира за 1100 лет до Рождества Христова), вплоть до последних веков до н. э. могли пользоваться сведениями, «закрытыми» для римлян и греков.